Фотография отца и свидетельства о смерти родителей – все, что у Олега Германова осталось из детства. А еще воспоминания. Помнит, как умирал дома раненый отец, участник обороны Ленинграда. Шел ноябрь сорок первого, и умерших еще принимали морги.
«Страшно вспоминать. Там, как поленицы дров, были трупы».
В августе сорок второго не стало мамы. И пятилетнего Олега старший брат отвел в детский приемник. Оттуда малышей повезли на Ладогу. Посадили на большой пароход, рассказывает Олег Павлович. И тут в воздухе появились фашистcкие бомбардировщики.
«Самолеты налетели, бомбежка. В общем, страх был Божий. На моих глазах даже потопили баржу, где были тоже дети - попала бомба».
Обстреливали и поезд, на котором эвакуированных увозили в тыл. Снимок Кинешемского детского дома, принявший юных ленинградцев, он сделал сам. В детдоме научился всему: фотографировать, столярничать, шить, вязать. И даже вышивать, добавляет жена Нина Михайловна. Все юношеские годы Олег Павлович тосковал по маме. Особенно, когда учился в ремесленном училище ведь на выходные почти все уезжали к родителям.
«А у меня, когда спать ложились - слезы. У них есть мать, отец. А у меня... Я это время пережил очень и очень тяжело».
После училища Олег Германов служил на Северном флоте, работал на военном заводе, на Кохомском ХБК. И все годы искал старшего брата. Не нашел. А портрет отца сделал из маленькой фотографии, что была в личном деле детдомовца.
«Отдали, увеличили ее. Память-то нужно иметь».
До пронзительных подробностей помнит блокадный Ленинград Тамара Кухарук. В сорок первом ей было девятнадцать лет. Жила у бабушки вместе с двумя тетями. Однажды приходит с работы, и ей сообщают, что бабушка умерла. Три недели ее тело пролежало в соседней комнате: карточкой умершей пользовались ее дочери.
«Месяц кончился (она в начале месяца умерла), карточку сдали, похоронную получили».
Тело бабушки Тамара на санках увезла на сборный пункт, куда свозили всех умерших. Город был просто пронизан смертью, говорит Тамара Николаевна. Как-то в очереди за хлебом на нее постоянно опирался мужчина. И вдруг упал. Замертво. Дома кроме хлеба спасал столярный клей. Он был куплен до войны на ремонт дачи. Перед едой клей вымачивали.
«Потом три литра воды и кипятили. Она расходилась. Потом по тарелкам разливали и ели».
После смерти бабушки тети настояли на том, чтобы Тамара уехала к маме в Рыбинск. Но "Дорога жизни" для нее могла обернуться трагедией. Как только добралась до Ладожского озера, увидела отправляющийся на Большую землю автобус. Но места в нем не хватило. Села в подошедший грузовик и спасла себе жизнь.
«Едем, потом раз - машина в одну сторону, потом - в другую. Мы думали, перевернемся. Оказывается, автобус в воронку попал».
Все его пассажиры ушли под ледяную воду. Она помнит тот день, когда приехала в Рыбинск. Пятого апреля сорок второго года была Пасха, и Тамара увидела маму, которая шла святить куличи. Свою дочь та узнала не сразу – настолько девушка исхудала. Она могла бы умереть в блокадном Ленинграде, погибнуть в автобусе на Ладоге. Но судьба подарила Тамаре Кухарук долгую жизнь. И память у нее уникальная. В деталях помнит все события, эпизоды а также имена, даты. Она много читает, причем без очков: глазам поддается даже мелкий шрифт. Не удивляйтесь, говорит. Мне же нет еще и ста лет. Вековой юбилей Тамара Николаевна будет отмечать через полгода.
